Чёрт, что произошло? О, Дьявол, как же болит голова... Что вчера было? Я уже умер или просто пытаюсь это сделать? Мысли прервались, стоило боли с новой силой пробить висок Ганзеля. Тот негромко взвыл, садясь на кровати и придерживая ладонью череп.
Это была именно кровать. Вообще по обстановке было похоже, что он сейчас находится на постоялом дворе. Где лежали вещи думать не хотелось, но наверняка неподалёку.
Больно было зверски, а ещё хотелось пить. Но сил дотянуться и взять кувшин с водой не было, они все уходили на то, чтобы охотник начал вспоминать произошедшее на досуге.
Засада, стычка... Выстрелы, щёлканье арбалета Греты, а потом темнота. Кто-то крикнул, кажется, Бен... Потом Эдвард что-то зарычал... Хотелось бы вспомнить что-то ещё, но увы и ах, пока мозг ограничился этим.
Ганзель не видел, чувствовал, что через весь бок теперь змеится шрам, что плечо ему вправляли, что через щёку проходит ссадина. Да... Крепко ему досталось, ничего не скажешь.
Но ещё парень чувствовал, что в комнате он не один. И что пока он метался в горячечном бреду, кто-то был рядом.
Паниковать и хвататься за оружие было поздно. Если бы этот кто-то хотел убить зеленоглазого, то шансов было предостаточно. И уж точно не стал бы он спасать его с того света. Когда-то меня вылечила Мина своей магией... Ещё раньше это регулярно делала моя мать. Добрые ведьмы существуют, Гретель тому подтверждение, если предыдущие доводы не слишком... важны для меня. Охотник нашёл в себе силы повернуться, всё придерживая голову, но зрение возвращалось очень быстро. А потому увидеть стоявший рядом силуэт не составило труда.
- Ты... - скорее утвердительно чем вопросительно произнёс Ганс. - Амора?
Он ожидал увидеть кого угодно, вплоть до того, что пришлось бы признать, мол показалось. Брюнет несколько раз моргнул с неким усилием, потом всё же нашёл в себе силы приложиться к кувшину. По подкаченному торсу скатились несколько капель, так интенсивно пил охотник. Но, оторвавшись от питья, он всё же обнаружил, что ему не показалось. Напротив действительно стояла та, по которой сердце билось через раз.
- Так это ты - мой ангел-хранитель?
Наверно, мне всё-таки кажется. Даже если Амора и вылечила меня, то зачем она будет тут стоять? Для чего я ей нужен?
- Знаешь, я уверен, что ты мне только кажешься. Меня, видать, знатно приложили по черепу, - охотник негромко фыркнул, одновременно замечая, что костяшки пальцев бережно перемотаны бинтами. - Ты похожа на Амору, знаешь её? Хотя, видения не разговаривают... В общем... Это самая красивая девушка в мире. Чёрт, да я... Столько раз пытался привлечь её внимание, что сбился со счёта. Ей-богу, мне никогда так долго не отказывали, а она... Она - другая, знаешь?
Видение, напоминающее Амору, вряд ли знало, но это не мешало брюнету продолжать, поднявшись с кровати. Бинты он неторопливо разматывал и потом планировал выбросить куда подальше. Да и лекарство от сахарной болезни пора было колоть. Вот-вот подаст сигнал хронометр, не нужно тянуть, сумка недалеко, немного пройтись не помешает.
- Я долго думал, что же со мной не так, когда я её вижу. Все эти "сердце стучит иначе", "в глазах темно"... На болячку похоже, верно? - Бинты отправились в ведро, а охотник вытащил шприц, заряженный ампулой. - Вот и я думал "болячка", идиот.
Коснувшись скрытого механизма, он выдвинул лезвие и вколол себе зелье в ногу привычным жестом. Было неприятно, а что поделать? Жить захочешь, ещё и не таким займёшься.
Закончив с необходимыми делами, парень завёл хронометр на пару часов вперёд и приблизился к своему видению. От женской фигурки пахло чем-то цветочным, она была очень соблазнительна, и удержаться было невозможно. Чего удерживаться-то? Она же только кажется мне, так что ничего не сделает. Такие выводы были сделаны на основе того, что силуэт молчал.
В общем, Ганзель бережно взял девушку за подбородок, чуть приподнимая её лицо. В глазах всё ещё было несколько мутно, но это мелочи.
- Но это не "болячка", на самом деле... Я люблю её, я люблю тебя, Амора. Тебя нельзя не любить, - с этими словами он мягко коснулся алых губ своими, зная, что в следующее мгновение видение исчезнет.

Охотника захлестнули противоречивые чувства. Вот те раз...
Его "видение" оказалось реальной Аморой, которая... Которая, оказывается, любила его. К тому же девушка оказалась богиней, а значит - бессмертной и могущественной. Эва как, подумал Ганзель, слегка нахмурившись. Требовалось подумать об очень многих вещах, разрешить их. Наверняка всё не так просто, да, Амора любит, но она же богиня. А Ганзель пусть и проживёт несколько дольше и стареть будет медленнее обычного человека, но всё же... Он ещё как смертен, магия Адрианы могущественна, но не всесильна, а жаль.
Парень молча обнял  девушку свободной рукой за талию, бережно поглаживая ладонью правой руки её шею. Нужно было что-то сказать, что-то сделать. Ведь ему не всё равно, а забрать Амору теперь он попросту не позволит. Впрочем, важнее было не уйти самому зеленоглазому.
- Иди ко мне, - слова вообще не так важны, но хотелось что-то произнести.
Ганс сделал несколько шагов назад, удерживая богиню за кончики пальцев, аккуратно утягивая её за собой. В конце концов он сел на кровать и усадил блондинку на свои колени. Обхватив одной рукой тонкий стан, зеленоглазый коснулся щеки Аморы тыльной стороной ладони.
- Во-первых, больше ты не убежишь от меня, и не имеет значение, из какого ты мира - мне без разницы. Во-вторых, мы не обязаны быть близнецами, чтобы любить друг друга. В любом случае я так просто не сдамся. В-третьих, - ненадолго прервавшись, Ганзель, начал покрывать мягкими поцелуями алые губы Чаровницы. - Спасибо за ту ведьму, с меня причитается.
Охотник отдавал себе полный отчёт в своих действиях, в своём решении. Он - смертный, смертный, рано или поздно его не станет. Но до тех пор, он вполне в состоянии подарить самой прекрасной девушке в мире немного счастья, верно? Не надо просто затягивать с этим, у них вполне есть пара десятков лет, а может и больше, кто знает? Но заглядывать так далеко и не требовалось, строго-то говоря.
- Есть только здесь и сейчас, Амора. И в этом месте мы ещё как можем быть вместе, - тёплая, слегка шероховатая ладонь ласково огладила изящную ногу богини от колена к бедру. Он не отводил своего взгляда от глаз Чаровницы, любуясь ими, старательно запоминая этот момент времени.
Брюнет так долго искал возможности быть с этой девушкой, что отказывается от неё было бы глупо. И какая разница, чёрт возьми? Кому нужны эти боги с их дурацкими правилами, когда для Ганзеля всегда была только одна богиня? Вот эта богиня, которая, кажется, воплощает собой все самые сокровенные мужские мечты - Амора. И она любит его, она сидит на его коленях, так близко...
- Не беспокойся ни о чём, ладно?
Парень поглаживал одной рукой литое бедро, скрытое платьем, а другой - мягко оголил округлое плечо блондинки, чтобы в следующий момент коснуться его губами.

Прикосновения Аморы не с чем было сравнить, даже несмотря на то что у Ганзеля был неплохой опыт за плечами. Совершенно точно он мог сказать для себя только одно: так его не касались ни разу. И чувства, захватывающие его душу и тело, описать как-то определённо было невозможно. Разве что было однозначно хорошо... Но и "хорошо" здесь не то слово, было правильно. Да, пожалуй, всё, что происходило сейчас, что произойдёт чуть позже - правильно.
Охотник почувствовал, что всё тело прошиб электрический разряд, родившийся где-то внизу живота. Возбуждение обволакивало, отодвигая разум и рационализм в глубины мозга за ненадобностью.
- Ты смущаешься... - Ганс лукаво сощурился, приподнимая уголок губ.
Констатировать этот факт было необязательно, но почему-то хотелось. Прижав богиню сильнее к своему обнажённому торсу, зеленоглазый поддался её сладким ласкам. Его пальцы ловко скользили по завязкам корсета на платье, постепенно ослабляя многочисленные узелки и верёвочки. В конце концов слегка огрубевшая от постоянного обращения с оружием ладонь охотника, легла на обнажённую бархатную кожу, лаская её.
Сдерживаться или же торопиться, означало испортить момент, а этого совсем не хотелось. Но тем не менее, он уложил Чаровницу на лопатки, не отрываясь от её губ, но продолжая аккуратно освобождать от одежды. Да, платье было красивым, оно очень украшало стройную фигуру его богини, однако без этого облачения блондинка будет только прекраснее.
Сердце стучало как бешеное от выплеснувшегося в кровь адреналина и вырабатываемого организмом тестостерона. Ганзель не понимал, не хотел спрашивать, откуда в нём пробудилось такое желание. Вполне возможно, что будучи богиней, Чаровница как-то по особенному привлекала мужчин. Охотник зарычал, вспоминая, как за блондинкой вечно шастали разноплановые ухажёры, и хоть каждый получал от ворот поворот, самого его не подпускали даже к "воротам", если говорить образно. Амора всегда умела исчезать из поля зрения брюнета, это было обидно. Но теперь...
- Я говорил, что люблю тебя? - Несколько хрипло выдохнул парень, ненадолго отрываясь от желанных губ, чтобы перевести дыхание. Девушка под ним был совершенно обнажённой, если не считать тонкой ткани, скрывающей (пока что) лоно его возлюбленной. Охотник опирался ладонями на подушку, касаясь своим торсом нежной груди блондинки.
Видеть своё отражение в глазах любимой было... невероятно и нереально.

- А я говорила, что это взаимно, мой Охотник?
Почувствовав, что лишился одежды, зеленоглазый обвил рукой тонкий стан Чаровницы, прижимая её к себе сильнее. С его губ сорвался негромкий мягкий смех.
- Теперь сказала, моя волшебница, - он коснулся губами выступающей ключицы, обжигая её своим дыханием.
Становилось всё горячее, Ганзель уже не мог бороться со своим возбуждением, да и не хотел этого. Розоватая кожа его любимой отливала серебром в лунном свете и была такой же обжигающей, как и тело охотника. Ненадолго закончив с поцелуями, он опустил Амору на кровать, оглаживая её тело ладонью. Пальцы скользнули по чувствительной точке за ушком богини, потом ниже - на округлое плечо, ещё ниже: ключицы, ореолы сосков. Ниже, ниже, по плоскому животу, по изгибу бока, который напоминал музыкальный инструмент, на бедро. С него Ганзель потянул кружевное бельё волшебницы, освобождая её от этой красивой, но совсем не нужной сейчас части гардероба. Тонкое кружево перекочевало на стоящий неподалёку стул, и больше ничто не мешало.
Зеленоглазый сел в ногах девушки, провёл ладонями вдоль её боков, после чего направил себя, чтобы качнуться вперёд и слиться воедино со своей любимой.
Тишину прорезал его негромкий полу-выдох, когда Ганс наклонился к блондинке, чтобы взять её за руку, поднять наверх, сжимая несильно в своих пальцах, и прижать к подушке. Казалось, что они вместе нырнули в любовь, потому как вокруг исчезло всё, даже время. Охотник двигался и двигался, не намереваясь останавливаться, он ловил дыхание и стоны своей возлюбленной, отвечая ей тем же. Я люблю тебя. Ты - моя.

Отредактировано Hansel (2013-09-15 22:20:33)

Как всё просто. Как всегда всё просто и правильно, ведь так? И вся истина совмещает в себе два влюблённых тела, сливающихся в одно. И кому какая разница, что будет завтра? Кому какое дело, кто эти двое? Мир исчезал, сужался для Ганзеля в одних лишь глазах той, которая отдавала ему своё сердце, той, которой он сам дарил своё. Сердце, душа, разум, тело - твоё, забирай, только будь здесь, останься. Я разделю с тобой всю свою жизнь, как бы она ни была коротка, а может, не так она и коротка?
Охотник скользнул губами в ложбинку между ключицами Амора, целуя её, провёл кончиком носа по тонкой коже на шее, чтобы снова припасть к пухлым губам.
Всё продолжалось, напряжении нарастало, дыхание становилось всё более хриплым и резким. Охотник двигался исступлённо, делая Чаровницу своей, рыча от одной только мысли, что кто-то теперь посмеет посмотреть на неё. Посмотреть на его богиню. Рука Ганса скользнула к горячему бедру блондинки, плотнее прижимая к телу мужчины её тело, удерживая её рядом. Он брал её, овладевал своей возлюбленной, доказывая всему миру, всем богам, что не отдаст её никому, никогда, ни за что. Он слишком долго искал её, ждал её, добивался её, чтобы позволить кому-то разлучить их. Нет, Ганзель не позволит.
Зеленоглазый продолжал двигаться, уже не ускоряясь, но не сбавляя темпа. В груди зарождалась буря, собирались взорваться звёзды... Это чувство полного слияния вот-вот настанет, его никак не описать словами, но его приближение чувствует каждый, кому доводилось заниматься любовью. Не прозаичным сексом, не надо путать. Брюнет немного изменил свою позу, чтобы причинять меньше дискомфорта любимой, и приподнялся на обеих руках. Ладони он теперь упирал в подушку, отпустив пальцы Аморы.
Ты сводишь меня с ума.

Охотник никогда не испытывал такого, даже будучи весьма опытным в сексе. Дьявол, да был ли это секс? Нет, это был единение, слияние в то, что было правильным, в то, что было всегда. Он принадлежал ей так же, как и она была только его. Всё это было так сильно, так естественно, казалось, будто он снова и снова учится жить. Рождалось что-то новое, что-то, что являлось смыслом в высочайшей степени, проявлением всего того, что... А, к чёрту, это всё не рассказать никакими словами, это надо чувствовать, этим надо жить, как жил сейчас Ганс.
Глаза в глаза, дыхание в унисон, в такт, единый ритм движений, весь мир - Она, Амора.
В момент, когда Чаровница выгнулась дугой, испытывая экстаз, охотник, прижался к её губам своими, прикрывая глаза, чувствуя то же самое. Больше не существовало мира, больше не было ничего, они стали единым целым, они стали... Нет, не было "они" было что-то целое, чему нет названий. То самое Инь и Ян. Нежно целуя любимую, Ганзель всё же обхватил рукой тонкую талию, аккуратно опускаясь на богиню.
Это длилось вечно, это длилось все вечности. А когда в голове перестал взрываться разум, охотник понял, что в его мыслях теперь живёт только Амора. Сердце постепенно возвращалось к прежнему ритму, но теперь оно изменилось, теперь оно билось для Неё. Дух Ганзеля больше не метался внутри от яростного и нестерпимого жара возбуждения - он удовлетворённый успокаивался, зная, что отныне он не один: у него есть половинка, она нашлась.
Губы парня бережно коснулись виска Чаровницы - он позвал её.